Браконьер

Наступили сумерки. Холодный весенний воздух стал понемногу продвигаться вначале в ватник, а затем и под рубашку ближе к телу. Стоять, опершись о холодный ствол осины, стало уже невмоготу. «А что, если я лягу в кучу?» — подумал Алексей и, разрыв зерноотходы, лег в образовавшееся углубление. Через некоторое время он, как ему казалось, почувствовал исходившее снизу тепло. Хотелось курить, но он сдерживал себя мыслью, что скоро появятся кабаны, он завалит одного и уж затем затянется дымом. Только тусклая, серая от кабаньих следов просека раздвигала надвигавшуюся темноту леса. Очертания отдельных деревьев и мелкороса вскоре превратились в сплошную черную массу. Томительное ожидание, тишина и неподвижность наскучили. Он не выдержал, достал сигарету и закурил. Набежавшие воспоминания о прошлом вдруг захлестнули мысли...

Неотъемлемой частью его жизни стали заброшенная деревня, где остался единственный жилой дом, окружающий лес, и все то, что находилось в нем. Не простая сложилась у него судьба — травма при ремонте трактора, повлекшая инвалидность, работа без отдыха, холостяцкая жизнь и домашние хлопоты без электрического света и радио. Будни скрашивались одним–двумя стаканами водки, заработанными между делом. Но было у него еще одно увлечение — бродить по лесу с ружьем, не имея на него разрешения. Были времена, когда лоси и кабаны приходили прямо к дому и были моменты, когда обитатели леса падали от его меткого выстрела. Никогда он не отказывался помочь приезжающим охотникам в вспашке кормовых полей и в вывозке отстрелянных ими туш. А после принятых им стаканов жизнь казалась не совсем постылой и скучной.

Холод вновь начал остужать тело. Алексей вспомнил о брате, живущем сейчас с ним, который ждал его в теплой избе. Он встал и, надев лыжи, поеживаясь, медленно пошел по просеке. Они с братом несколько раз выходили в лес, изучая ход зверей к кормушкам. Вот ещё один вечер он провел около подкормочной площадки в ожидании кабанов, но его опять постигла неудача. В это же время работники охотхозяйства проводили здесь выпуск кабанов-одногодков, отловленных в другом хозяйстве, для увеличения их численности. Видели они и лыжные следы, ведущие к зерноотходам, но думали, что их оставили лесники, хотя при разговоре и делились сомнениями, что любопытство это неспроста, тем более — вдоль кабаньих троп. Решено было проверить все следы, идущие из леса, на снегоходе, однако внезапная оттепель помешала сделать объезд.

«Давай, брат, может, сегодня повезет», — напутствовал старший младшего. Последний, взяв одностволку, патроны, встал на лыжи и направился к сереющей полосе леса. Вечерело, когда он дошел до опушки. Сегодня решил ждать кабанов на их переходе. Место было выбрано не случайно. Раздвоенный ствол осины создавал удобное место для засидки. Вечерний морозец, как всегда, давал о себе знать, но, помня первые неудачи, Алексей прислушивался к каждому шороху, вглядываясь вдоль обеих просек, сходящихся почти около засидки. Из подвинувшейся темноты леса пересечение просек выделялось серым пятном. Несколько раз он прикладывал голову к ружью, наводя ствол на воображаемого кабана. Вдалеке послышалось взвизгивание. Сердце Алексея забилось чаше. «Идут!» — тихо прошептал он и замер. Шум идущих кабанов приближался, и через некоторое время на просеке появились их черные силуэты. Медлить было нельзя. Эхо одиночного выстрела далеко прокатилось над лесным массивом. Вспышка из ствола ружья на мгновение ослепила Алексея, и, когда он смог оглядеть обе просеки, насколько ему их было видно, в голове пронеслось: «Неужели промазал?» Но почти сразу же успокоился, услышав в делянке звуки, похожие на хрипы. «Задел», — произнес он и стал слезать с дерева. Появившаяся дрожь по всему телу — то ли от холода, то ли от опять наступившего волнения — долго не давала ему прикурить сигарету. Успокоился он лишь тогда, когда вышел на опушку к стоящему трактору-погрузчику леса. Неторопливо открыл крышку бака и засунул туда тонкий ствол осинки, обмотанный тряпкой. Вернувшись к делянке, зажег факел и пошел на предсмертные выдохи кабана. Не доходя метров десять, Алексей ещё раз выстрелил в зверя, а потом вонзил в шею нож...

Брат спал, когда Алексей вернулся. Растормошив его, определил план дальнейших действий. «Вдвоем за раз тушу не вынести, нужна помощь», — решили они. «Пока ты ходишь за Сергеем, я приготовлю все необходимое», — посылал Алексей брата в черноту ночи в соседнюю деревню, стоящую в трёх километрах от них. Сергей, хоть и был спросонья, но пришедшего понял сразу, так как его и братьев связывала крепкая дружба. Не думая, что в случае «промашки» придется отвечать и ему, он быстро собрался, не забыв при этом захватить мешок.

Алексей не находил себе места: уж слишком долгим для него казалось отсутствие брата. Но вот послышались голоса, и в избу зашли брат с Сергеем... До места, где лежала туша, шли не останавливаясь, хотя все понимали, что вывезти в темноте им ее не удастся. Начав разделку туши, увидели: крупная свинья, готовая к опоросу. «Свинья, да еще супоросная, мясо что надо!» — произнес Алексей, когда закончили разделку. На месте трагедии осталась лишь одна шкура, остальное съели сопровождавшие браконьеров собаки.

Рассвет застал их в лесу, и, чтобы не «светиться», они долго петляли, приближаясь к ближней к их дому опушке. Переждав лесовоз, который, как обычно, по утреннему заморозку наведывался на делянку, быстро пересекли поле и добрались никем не замеченными до родной деревни. Наделив Сергея мясом, торопливо отправили его, чтобы тот успел прийти к себе, когда еще все спят, а сами принялись прибирать добытое, смывать водой пятна крови с лыж, топора и корыта. Весеннее солнце поднималось все выше, и исходившее от него тепло садило еще лежавший кругом снег, и уже после полудня не стало видно следов ни лыж, ни корыта.

... На следующий день Алексей вышел из избы на злобный лай собак и, увидев идущих к его дому людей в камуфляжной форме, понял все и исчез в черноте подворья...